Хранилище

Дорога обратно была непростой. Жара, трудности передвижения, мор, жажда, непривычный климат чужбины сменились разбойничьими нападениями, неразберихой и быстро надвигающейся слезливой европейской осенью. Деньги давно закончились, и приходилось преодолевать трудный путь как обычные паломники. Но, несмотря на все лишения, монах упрямо шёл вперёд. Его когда-то роскошная ряса выцвела и порвалась в десятках мест. Кроме посоха у него была только котомка за плечами со скудным скарбом. Но было то, ради чего монах вынес многие трудности, сопряжённые с постоянными голодом и угрозами смерти. Изредка ему удавалось пристроиться к чьим-то немногочисленным обозам и даже попасть на венецианский корабль, что вывез его из охваченной огнём Святой Земли. Попасть туда, в Палестину, служителю церкви было не очень тяжело: повсюду были вооружённые гарнизоны, то и дело выглядывали зубцами стен крепости, форпосты христианства. Труднее, оказалось, выжить в этих нелёгких условиях. Периодически сарацины устраивали набеги, исподтишка стараясь стрелами поразить врага, не показываясь самим. Далеко не каждый из страждущих прикоснуться к святыне добрёл до Иерусалима. А вот он, Йиндржих из Седлеца, смог. Проведя несколько недель в столице Иерусалимского королевства, монах решил возвращаться домой. За спиной у него котомка, в которой в узелочке спрятана частица города Христа - несколько горстей земли.

По мере приближения монаха к центру Европы, к Богемскому королевству, перед его глазами представали ужасающие картины раздора, неурожая и болезней. В этом году лето было холодным, и на полях вызревал скудный урожай.
«Да, зимой будет тяжело», - подумал Йиндржих.

Но вот, наконец, и его родная обитель, монастырь в Седлице, неподалёку от Кутна Горы. Под вечер уставший путник постучал в наглухо запертые ворота монастыря. Кое-как разбудив сторожей, монах вступил на подворье. Весть о прибытие аббата мгновенно облетела все кельи. Сбежавшиеся монахи приветствуют и смущенно лобызают его руку, потупив взор. Иноки проводят аббата в светёлку, где путник устало, устраивается на скамье. Всё, паломничество закончилось. Йиндржих наскоро помолившись, забывается во сне, в котором перемешались битвы с сарацинами, бесконечные горы и дорога, дорога…. Но вот всплывает силуэт святого города, и это успокаивает спящего. Это видение словно добрый ангел проводит монаха в страну грёз, где нет зла, трудностей и неприятностей, а лишь сладкая сказка. Тяжёлые сновидения отступают, оставляя монаха с его грёзами.

Наутро аббат поведал о паломничестве и о своей драгоценности, позволив каждому подержать в руках потёртый узелок. После обедни Йиндржих разбросал скудный запас земли по кладбищу. Так вся территория прихода и сам монастырь стали частичкой Святого Иерусалима.

Аббат прожил ещё несколько лет после возвращения из Палестины. Его усилия не прошли даром. Земля на кладбище стала преподносить одно чудо за другим, не случавшиеся ранее в этих краях. Тела усопших долго сохранялись нетленными, словно процесс разложения приостановился. Да, в подтверждение этого, в холодный ноябрь неожиданно стали расцветать деревья. Прознав об этом, желающих похоронить своих родственников на святом кладбище в Седлеце, было, хоть отбавляй. Сюда стали стекаться похоронные процессии со всей Богемии, из соседних Мазовии и Моравии. Богатая немецкая знать, чьи торговые ряды в Кутна Горе и Праге ломились от изобилия, а дома щеголяли красотой убранства, стали жертвовать большие суммы на нужды прихода, покупая себе удобные участки кладбищенской земли. Скоро мест для могил стало не хватать. Монастырское кладбище не столь было обширным, чтобы вместить всех желающих.

Священники были вынуждены отказывать, но процесс уже был неуправляем. То и дело стихийно появляются могилы простых крестьян, поблизости закапывающих своих, отдавших богу душу, родственников.

Кладбище разрасталось прямо на глазах. Но самое неожиданное было впереди. Скоро Европу захватила чумная лихорадка. Сначала эпидемия проявлялась отдельными случаями, но потом словно мгла накрыла своим плащом, унося тысячи жизней, не давая даже опомниться и осознать случившееся. Мертвых закапывают иногда даже по нескольку тел вместе. Учёт погребённых вести стало некому – скончался брат Янош, кропотливо записывающий каждый факт в свои многочисленные свитки. Монастырь вынужден был захлопнуть врата, дабы оградить обитель от неведомой хвори. Даже молитвы и ритуалы, свершаемые каждый день и ночь напролёт, не помогали. Черный плащ и костлявая длань Смерти мёртвой хваткой удерживали еле теплящуюся, как робкий зверёк, жизнь в Европе.

Скоро местные жители, вырыв большой ров, начали сбрасывать туда тела, не разбирая кого, хоронят таким неблагочестивым образом.
Чумное море отхлынуло не сразу. Но и оставшиеся в живых мало, чем походили на оных. Словно тени или призраки они медленно передвигались по улицам опустевших богемских городов, часто падая и цепляясь за каменные уступа стен. Кладбище оказалось заброшенным и не ухоженным на несколько лет. Оправившаяся Европа позднее вдохнула жизнь и в маленький монастырь в Седлице, где, наконец, стали приводить развалившееся хозяйство.

Но Богемию ожидал новый сюрприз Истории, где тысячи жизней будут вовлечены в водоворот событий: приближались знаменитые религиозные гуситские войны и последовавший за ними Крестовый поход против взбунтовавшейся черни. Сколько раз волны битв захлёстывали в двадцатых годах четырнадцатого столетия Кутна Гору и крохотный Седлец, оставляя после себя словно пену сотни тел погибших.

Кладбище снова стало стремительно разрастаться. Кого только не оказалось на этом клочке земли: жителей родной Богемии, Польши, Германии, Бельгии и даже Франции. Монастырь, возведённый в тринадцатом веке, во время гуситских войн был сожжён практически дотла. После войн монахи, кое-как собрав пожитки, начали устраивать свою жизнь заново, но вот часть кладбища вынуждены были ликвидировать. Всё равно некому было заниматься. Стараниями иноков была заложена и построена в конце четырнадцатого века часовня, а ныне Костёл всех святых. Дошедшая до нас постройка неоднократно достраивалась, а вот основные изменения были проведены «влашским» (иатльянским) архитектором Сантини в конце восемнадцатого века. Так благодаря стараниям влахов готическая часовня и приобрела все черты барокко. Вот такое эклектичное здание и встретит Вас при посещении Седлеца.

Неординарная история Седлецкого кладбища на этом не закончилась. В начале шестнадцатого века новый толчок дал полуслепой монах, чьё имя затерялась в анналах событий, обеспокоенный огромным количеством человеческих костей, брошенных на произвол, вымываемых дождями, выкопанных и брошенных за ненадобностью в угол кладбища. Их число возрастало, поскольку захоронения продолжались. Этот монах бережно и заботливо собирал, сортировал их, ничего не выбрасывая. Скоро перед ним стали вырастать горы из различных костей человеческого скелета, и священник вынужден был их складировать. Начатое им дело продолжили другие, среди них и Франтишек Ринт, резчик. С ним связано много интересных достопримечательностей Часовни Всех Святых.

Ныне это необычное творение рук человеческих предстаёт перед каждым, кто отважится приехать в Седлец, пригород Кутна Горы, посмотреть Костницу (костехранилище).

Когда мы приехали туда, за высокой оградой пред нами предстал высоченный костёл серого камня с двумя горделивыми башнями фасада и фигурой святого. Утреннее марево ещё более оттеняло цвет постройки. Территория кладбища оказалась невелика, причём треть её занимал сам костёл. Вход в него был закрыт, и посетителям предлагалось спуститься сразу в подвальное помещение – костницу.

Скромные деревянные врата открыли нам просторную лестницу, ведущую глубоко вниз. Хранилище встретило нас сыроватым, слегка затхлым, неприветливым дыханием. По бокам от лестницы украшения из черепов и небольших трубчатых костей, затейливо сложенных в виде канделябров в нишах и обрамлённых вертикальными линиями черепов, насаженных друг на друга. Мандибула (нижняя челюсть) у черепов отсутствовала, и это создаёт некое странное ощущение нереальности. Спускаясь вниз, замечаю нависающую надо мной гирлянду из костей.

Внизу, наконец, костница предстаёт в полном своём бессмертном величии. Даже мне, врачу по образованию, не просто находиться здесь, окружённым тысячами костей. Первое, что меня поражает большие, выше человеческого роста, пирамиды из бедренных костей, сложенных горизонтально. Эти сооружения и стал впервые выкладывать полуслепой монах в 1511 году. Аккуратно сложенные и обрамлённые всё теми же черепами, они наводят на мысль: сколько же человек было захоронено здесь? Высота пирамид 2,5-3 метра, в основании квадрат почти в 5 метром. Таких сооружений (пирамид) оказалось шесть.

Как оказалось, это место может преподнести ещё не один сюрприз, как это уже было. В середине шестнадцатого века под одной из сложенных пирамид был обнаружен значительный клад. И это в то время, когда монастырь переживал одну из прискорбных страниц своего существования. Нищета сказывалась буквально во всём. А тут неожиданное богатство. Поскольку приписать кому-либо из живших здесь людей было нельзя, то монахи объявили о милости Господней, услышавшего о молитвах священнослужителей. Так оно или нет узнать в наше время не предоставляется возможным, да это и не нужно. Пусть будет такой оборот в Истории. Восславим же Создателя за помощь и внимание, проявленное к этому месту и людям, что приложили все свои силы на благо Дела!

Серые стены и белёсые кости. Всё, что находится в хранилище, продезинфицировано и отбелено хлорной известью. Оттого впечатление от посещения костницы лишь усиливается.

Украшений, кроме пирамид, в хранилище много, и все они разные. Это и фиалы (башенки) из водруженных на стойку черепов с парой костей в основании, и дароносицы совершенно жутковатого вида. Но, по праву, Костёл Всех святых гордиться большой люстрой и гербом. В восемнадцатом веке имущество монастыря переходит в руки династии Шварценбергов из Орлика, правящих в этих краях ещё очень долго. Упомянутый герб – герб Шварценбергов – удивительно похож на настоящий, исторический символ. Династия отличилась в борьбе против турков. Один из Шварценбергов был даже помилован особым даром: император Австро-венгерской империи разрешил украсить родовой герб сюжетом из истории славного рода. Так на гербе появилась басурманская голова, отрубленная смелой рукой, и ворон, выклёвывающий внутренности глазниц. Венчает этот знак корона с крестом. Высота этого династического символа чуть длиннее полутора метров в высоту; собран он так же из человеческих останков. Бр-р-р…

Не менее экзальтирован и другой предмет – люстра, чья отличительная особенность в том, что при её исполнении были использованы все кости человеческого скелета. Люстра не оставит равнодушным никого. Одни плафоны из крестца, собранных в виде цветка, чего только стоят. Или хитросплетения нижних челюстей в виде гирлянды ниспадают к упомянутым плафонам….

Автором указанных уникальных, человеческих во всех отношениях, украшений костницы и был ранее упомянутый Франтишек Ринт. Это он методично подбирал все составляющие для герба и люстры, не лёгких для исполнения.

Как указывают служащие, в Костнице хранятся останки более сорока тысяч человек, но множество из них было утеряно, поэтому сказать, сколько было захоронено на кладбище с развеянной святой землёй из древней Палестины, утверждать сложно.

Таких Костниц в Европе в Средние Века было множество. Но с течением времени они исчезли. Подобным музеем могут похвастаться немногие страны, например Португалия. В городе Эвора при церкви Святого Франциска есть хранилище костей, над входом которого надпись: «Мы, кости, которые лежат здесь, - ожидаем ваших костей».

Для чего люди создавали столь необычные музеи-хранилища с таким ужасающим оттенком, к тому же в Тёмные века?

Огромную роль здесь сыграло милосердие перед останками уже умерших людей. Но немаловажен и другой аспект, гласящий: «Все мы смертны и нет ничего вечного на Земле, кроме её Создателя!»

Даже, несмотря на жутковатость интерьера Костницы, наверное, надо признать справедливость древних изречений и научиться с благодарной покорностью принимать факт неизбежности смерти…..

Алексей Слепухин,
adventurer@r66.ru
www.adventurteam.ru

<вверх>

Города

Брно

Карловы Вары

Прага